Сотник. Часть 1-2 - Страница 85

„Показухой“ для княжьих дружинников пусть командует Дмитрий. Он у нас строевик — любит это дело — вот пусть товар лицом и показывает. Да с заводными конями, чтобы было понятно, что от нас не сбежишь.

Угроза поджога. Возьму к себе на КП лучших стрелков и Кузьку с его „зажигательным хозяйством“. Командовать буду сам.

Предложение сдаться. Тут опять будет нужен Егор — мужской голос, привычка командовать, солидный вид.

Принимать пленных, вязать, конвоировать — Демьян. У него не забалуешься. Только проинструктировать надо… да и всех остальных инструктировать придется.

Ну вот: сложная операция разбита на несколько простых действий.

1. Снять дозорных на том берегу — разведчики вполне способны управиться.

2. Угнать табун заводных коней — „табунщики“, если сделать все быстро, луки изготовить не успеют, а на копейный удар их ребята не подпустят. С подворья стрелами достать, конечно, можно, но трудно.

3. Вывести личный состав „в полном боевом“ на опушку леса (на том берегу тоже десяток-полтора показать).

4. Запустить несколько зажигательных болтов и предложить сдаться.

5. Принять и „упаковать“ сдавшихся в плен.

Каждый пункт исполняется по команде, передаваемой с помощью отработанных сигналов. Отроки либо вообще не попадают в зону действия лучников, либо находятся в ней минимальное время и постоянно в движении. В рукопашку не лезем вообще. Внимание противника постоянно переключается с одного направления на другое, давление на психику тоже организуется.

Ничего не забыл? Вроде бы, нет… стратегия, блин».

Когда Мишка очнулся от глубокой задумчивости, оказалось, что все члены «военного совета» сидят, молча (похоже, что уже долго) и выжидающе смотрят на него, словно в ожидании каких-то откровений.

«Ну вот, сэр, извольте соответствовать запросам публики, которая ожидает результатов ваших раздумий. Не сочтите за прикол, но прямо, как в песне:

Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак объятый думой.

Эпос, едрена шишка! Сотник рождается!».

— Значит, так! — Мишка обвел взглядом присутствующих. — Князя Всеволода Городненского будем брать. Живьем! Для этого: Арсений с разведчикми…

Поначалу, все пошло, как по писанному. Разведчики, под командой ратника Арсения, переправились, выше по течению, на другой берег реки, и дозорные исчезли так, что Мишка даже и не заметил — засмотрелся в другую сторону и отреагировал только на доклад Антона:

— Господин сотник, наши дозор на том берегу убрали.

— Угу, вижу. Давай знак поручику Артемию.

— Слушаюсь… есть, махнули в ответ!

— Хорошо, ждем.

Тут было одно скользкое обстоятельство — направление ветра. Чтобы пугнуть коней волчьим запахом, Якову с помощником пришлось идти далеко в обход, а потом возвращаться по пояс в воде через прибрежные камыши. «Табунщики», разумеется могли и задуматься: что это волки делают в камышах (отроки выли на два голоса), но табун такими подробностями не заинтересовался и, повинуясь инстинкту, рванул в противоположную от опасности сторону. Расчет был на то, что «табунщики» попытаются заехать сбоку и спереди, чтобы завернуть коней, тут-то на них и должны были выскочить три десятка отроков и Егор со своими людьми. Было, конечно, сомнение относительно того, как кони Погорынцев отреагируют на «концерт» Якова, но, посовещавшись, решили, что справиться с этим удастся.

… Яков с напарником отработали, паника, как и водится, в табуне распространилась почти мгновенно, кони двинулись туда, куда и предполагалось, а вот табунщики… Двое-то поскакали заворачивать коней, а вот еще двое, то ли о чем-то догадались, то ли услышали крик дозорного с крыши дома Кривого (надо же, заметил Якова в камышах, глазастый), рванули сначала к берегу (так, чтобы между ними и напавшими оказался табун), а потом, видимо собирались вдоль берега доскакать до подворья. Возможно, у них это и получилось бы — дистанция для самострелов отроков и так была великовата, да еще и увеличивалась со скоростью скачущей лошади.

Три десятка отроков с криками и свистом вылетели из кустов на опушке. Расстояние до табуна было небольшим, и Мишка, хоть и не разглядел ничего, был уверен — жизни двум «табунщикам» осталось несколько секунд. Кони продолжали двигаться тесной кучей, отроки, через их головы бесполезно кидали болты в двух уходящих «табунщиков», казалось те уже ушли, но тут за луки взялись люди Егора.

Две стрелы застряли в щитах, закинутых городненскими дружинниками за спину, а еще одна возилась в заднюю ногу коня, тот захромал и начал отставать. И вот тут Мишка не понял смысла действий городненцев — они развернулись в седлах, на манер степняков, и ответили выстрелами на выстрелы.

«На что они надеются? Неужели думают вдвоем перестрелять три десятка? Или не рассчитывают уйти и, как истинные профи борются до последнего?».

Так уж вышло, что Фаддей Чума, объехав убегающий табун сзади, оказался вдруг напротив городненского дружинника на раненом коне. Чума успел выстрелить первым и… промазал! Его стрела свистнула над плечом противника, а сам он повалился на шею своего коня от выстрела второго городненца.

Дальше Мишке стало не до созерцания батальной сцены — по шлему стоявшего рядом с ним Антона ударила стрела, прилетевшая со стороны подворья Кривого. Пробить не пробила, но ударила так, что Мишкин адъютант шлепнулся на задницу и ошалело замотал головой.

«Дозорный с крыши!».